Глава первая

— Пропала моя дочь! — взволнованно прокричала женщина дежурному капитану полиции по месту жительства, — и я настаиваю на розыске. «Успокойтесь мамаша, ваша дочь, возможно жива и здорова. Ну, загуляла с молодым человеком. Чего не бывает», — пытался успокоить почти агрессивную женщину. Она не унималась. Прошло трое суток, как она не вернулась из леса. За грибами ходят днём, и, в крайнем случае, с одной ночёвкой. Корзинку взяла на пятнадцать средних размеров грибов, а из продуктов минералку и два банана.

Капитан полез в ящик за бумагой, думая про себя, что от посетительницы ему не отвертеться, и придется принять заявление. А это такая морока и головная боль для следователей. Он протянул два листа, и попросил очень подробно описать когда, с кем, во сколько, на чём поехала в лес, как одета и прочее. Женщина взяла ручку и села за стол.

— Я, Сыроежкина Любовь Михайловна, проживающая по адресу, — начала писать мать непутёвой дочери, — заявляю, что моя дочь Сыроежкина Катерина, двадцати лет, студентка МГУ журфака, отправилась по грибы со своей подружкой Мариной. Утром второго августа она созвонилась с ней, и договорилась встретиться на Курском вокзале в семь утра. Решили ехать на электричке до Есино, дальше немного пешком. Одета была в красную ветровку, синие джинсы, на ногах резиновые полусапожки, на голове белая косынка. С собой взяла небольшую корзиночку. Женщина отложила ручку и обратилась к капитану: «Нужно писать, что это был Ильин день, и как говорят, «Илья пророк — два уволок», а также в этот день обязательно будет сильный дождь с грозой, что и случилось?». Капитан приметы знал, и сказал, что если это важно, то пишите. Он заявление зарегистрировал и генеральским голосом заверил мамашу, что всё будет хорошо.

Прочитав заявление, внутренне усмехнулся, надо же «Сыроежкина собирает сыроежки», да ещё пророк два уволок.

Второе августа, пятница. Молодая студентка на Курском вокзале покупает билет на Фрязевскую электричку, нарочито спорит с кассиршей по поводу сдачи, и недовольная отходит от кассы. За ней стоял мужчина, который слышал перебранку кассира и пассажирки стал успокаивать первую, говоря, что взять с нашей молодёжи. Никакого воспитания и уважения к старшим. Кассирша чуть не расплакалась от умиления, и благодарила любезного пассажира. Он приподнял шляпу и раскланялся.

По стечению обстоятельств, скандальная девушка оказалась в одном вагоне с деликатным мужчиной, который подсел к ней. Поезд тронулся по расписанию. Начался довольно сильный дождь, гремел гром. Что поделаешь — Ильин день. За час с небольшим добрались до Есино. Небо прояснилось, вдали слышался гром, но дождь почти прошёл, а радуга была едва заметна.

Вышли вместе на платформу, как и многие грибники. До намеченного места ходу не больше пятнадцати минут обычным шагом. Катя в хорошем настроении любовалась помытым дождём лесом, обходя глубокие лужи. Их задача состояла в том, чтобы попасть в лес, который располагался между шоссе и железной дорогой. Какое-то время шли вдоль пути, до того места, где слева должна появиться тропинка, ведущая к шоссе. По ней грибники, приехавшие на машинах, идут вглубь леса, и пересекают железную дорогу. Катя первая заметила тропинку, и обратила внимание на неё своего попутчика. Придорожный кювет был заполнен дождевой водой. «Ну, подождём грибников, они должны увидеть нас. Вы помните, как следует себя вести?» спросил мужчина. Она утвердительно кивнула головой.

«Идут» — шепнул ей на ухо, показывая, рукой в сторону шоссе. Когда первая группа вышла из леса, мужчина подхватил девушку на руки, и сделал шаг к канаве. Катя от неожиданности громко взвизгнула, заставив группу остановиться, и наблюдать за переправой. Кавалер сделал широкий шаг вперёд, поскользнулся, упал, пытаясь уберечь от травмы свою ношу. Несколько парней подбежали к пострадавшим, помогли им встать, и как могли, обтёрли мокрой травой испачканную глиной ветровку. Слава Богу, обошлось без увечий.

Место для привала выбрали в десяти метрах от тропинки. Катерина вынула из корзинки припасы, кавалер оценивал обстановку. Всё соответствовало для совершения преступления. Полянка просматривалась со всех сторон, включая железнодорожные пути, и низкий кустарник не мешал обзору. Мужчина достал из рюкзака сапёрную лопатку, и стал аккуратно вырезать дёрн в виде небольшого квадрата. Сложив дёрн в стопочку, начал углублять яму. Сначала шла глина, затем пошёл крупный песок, и работа значительно ускорилась. Один грибник спросил у землекопа, мол, что за археологические раскопки, на что мужчина ответил: «Это могилка для вот этой девочки, указав взглядом на Катерину». Оба расхохотались. Грибник ушёл, несколько раз оглядываясь на шутника.

Глава вторая

Дежурный капитан, увидев следователя Корзинкина, с издёвкой поздравил его с новым интересным делом, и передал ему заявление потерпевшей. Следователь, молодой лейтенант, недавно пришедший в следственный отдел, над которым подтрунивали кому не лень. Заявление на руках, надо работать. Читал и перечитывал его до обеда, но никаких версий придумать не смог.

Первое, что мог сделать, так это встретиться с потерпевшей и свидетельницей одновременно, которая была последней, кто видел Катерину живой. Лейтенант отправился на встречу с Любовью Михайловной, матерью жертвы.

Сыроежкина встретила следователя с подозрением, но с надеждой. Говорили на кухне. «Расскажите, как вы живёте с дочкой, кто её друзья, знакомые, кстати, вы замужем?» — последний вопрос он спросил почти шепотом, а сам внутренне покраснел. Мамаша выпрямилась, двумя руками поправила свою, ещё нестарую фигуру, и довольно громко, и, откинув головку назад, произнесла: «Я разведена». Тон её короткой речи напоминал вынесение приговора всему мужскому роду. После восстановления душевного равновесия с обеих сторон, она согласилась подробно описать жизнь двух женщин.

Начала с того, что её муж был алкоголиком и гулякой, приводил женщин, не стесняясь, дочери, когда она была на работе. «Однажды я забыла дома папку с документами и вернулась за ними около десяти часов утра. У подъезда стоял его мотоцикл — он работал «мильтоном, в звании сержанта». Поднялась на этаж, тихо открываю дверь, и вижу картину… Не буду описывать, сами понимаете. Беру её трусики, лежащие на полу, намочила их водкой из стакана, и отхлестала ими по морде моего любимого. Её я не трогала, боялась, что она засудит меня за нанесение побоев. Собрала её вещи и выбросила с балкона. Когда била мужа, капли водки попали ему в глаза, слёзы текли ручьём. Так закончилась химическая атака. Он ничего не видел. Она схватила его рубашку, накинула на себя, и босиком на улицу. Представляете, голая девка в мужской рубашке с погонами садится в люльку милицейского мотоцикла. Здесь я расхохоталась до истерики, и выгнала мужа из дома. С тех пор моё отношение к мужикам и тем более полицаям не изменилось.

Любовь Михайловна рукавом вытерла пот со лба, и предложила чайку, я согласился. Она вытерла стол, достала печенье, мне стакан с подстаканником себе чашку без блюдца. Пока грелся чайник, она продолжила свой рассказ.

Так вот. Проезжавшая патрульная машина остановилась возле мотоцикла, где сидела утренняя Венера без шлема и трусов, но в пагонах. Попросили документы, которых у неё не было, выяснили, чей мотоцикл, где живёт его хозяин, и зашли в нашу квартиру. Увидели плачущего от водки сержанта, и смеющуюся женщину, то есть меня. Патруль приказал одеться в гражданскую одежду, так как форма ему уже будет не нужна. Его выгнали в этот же день. И говорят, он спился окончательно.

Чайник вскипел. Я разлил чай рассказчице и себе. В её движениях угадывалось желание поухаживать за мужчиной, даже за полицейским, и я не возражал. Следователь прервал жизнеописание с мужем, и предложил поподробнее, если, можно поговорить о дочке.

Да, конечно, — согласно кивнула головой Любовь Михайловна, и продолжала, — Я и дочь возненавидели всех мужчин, и моя обязанность была огородить её от их влияния. Я запретила ей встречаться с мальчиками, особенно с теми, которые выглядели старше, и уже носили, пусть небольшие, но усики. Каждый день она в подробностях рассказывала, что было в течение всего дня, а обсуждение носило дружественный, доверительный характер. Так мы прожили несколько лет, пока она не окончила школу, и не поступила в МГУ. Став студенткой, мне трудно было контролировать её, да и занятия отнимали много времени, начала писать маленькие статьи, заметки в местной газете, и очень радовалась, когда их печатали.

В группе студентов познакомилась с Мариной, которая стала очень близкой подругой, и я была довольна, по крайней мере, не мужчина. С Мариной ходили в театры, на встречи с писателями, и даже на каток. Потом у Марины появился молодой человек, сначала я расстроилась, но потом выяснилось, что у них серьёзно, и возможно по окончании учёбы, она выйдет замуж за взрослого мужчину по профессии адвокат. Как ей повезло, человек состоявшийся, и деньги водятся. Часто молодые заходили к нам. Он очень обходительный, внимательный, всегда приходил с цветами, иногда с мороженым, Катюша его любила с детства, да и я тоже. Марина так и крутилась в круг него, а Катя принимала его как приятеля. Я завидовала, ну почему людям так везёт, а к нашему берегу «всё дерьмо, да щепки». Иногда он приходил один, чтобы забрать Катерину, и втроем пойти погулять. На Катю он не производил никакого впечатления. Как-то я сказала ей, вот бы тебе такую пару, а она заявила, что мужчины её не интересуют, мне надо учиться. Возразить нечего. Любовь Михайловна сделала паузу, подлила чаю себе и мне. Мне стало жарко, и я снял китель. Для следователя открылась картина деспотичной женщины, которая рисует сценарий для своей дочери, а она в свою очередь почти не сопротивляется. Но всё-таки, что произошло в последний день, день пропажи Катерины? Вопрос был задан.

«В это утро Катюша позвонила Марине, что готова к поездке за грибами, и встретятся на Курском вокзале. Одета была по-походному. Я написала об этом в заявлении. Больше мне ничего не известно. Найдите мою дочь».

Глава третья

Следователь вернулся в отделение. Никаких зацепок. Он доложил начальнику, тот рекомендовал собирать данные по крупицам, а где эти крупицы взять. На следующий день лейтенант поехал в МГУ, была ли студентка на занятиях. В деканате он узнал имя преподавателя, и отправился на встречу. Его встретила пожилая женщина, вся седая, но морщин на лице и шее почти не было. Следователь представился, и стал задавать вопросы, связанные с пропажей студентки. Преподавательница выслушала, и коротко ответила: — «Катерина находится в преддипломном творческом отпуске со второго августа по первое сентября. Она должна за это время написать рассказ или повесть, стараясь не подражать маститым писателям. Защита дипломного произведения второго сентября». На этом разговор окончен.

Прошла неделя, сдвигов в расследовании не последовало. Начальник, замученный гиперактивной мамашей, косился на лейтенанта, и ждал результатов. А они пришли сами собой. На десятые сутки безуспешных поисков в отделение явился субъект, заявивший, что он убил девушку в лесу, в районе станции Есино. При допросе выяснилось, что он только что освободился из заключения и предъявил справку о УДО. Денег и жилья нет, поэтому пошёл на мокрое дело. Следователь облегчённо вздохнул, и допрос продолжил с пристрастием.

«Фамилия, имя, отчество?» — начал писать протокол лейтенант, — «Сыроежкин Иван…» Следователь едва не упал со стула. До отчества так дело и не дошло.

— Ваня, давай подробно.

— На Курском вокзале я промышляю мелким воровством, в основном сумки с продовольствием или попрошайничаю. А тут увидел дамочку у касс. Она покупала билет, скандалила с кассиршей, а в кошельке у неё находилась купюра в пять тысяч, ну я и подумал проехаться с ней за «грибами», а там как получится. Поговорил с кассиршей, успокоил её, и тоже купил билет до Есино. Была сильная гроза, но пока ехали, дождь прошёл, только глубокие лужи.

Далее он рассказал, что он уронил девушку, как копал «могилку», как смеялись с грибником. Хотел отобрать сумочку, но она сопротивлялась, и мне пришлось стукнуть её лопатой, и не рассчитал силу. Закопал её глубоко, деньги взял. Кутил всю неделю. Лейтенант закончил протокол, дал подписать Ивану, который сразу заявил, что с утра не ел.

Когда Ивана увели, следователь бросился к Грибову — начальнику отделения, с успешным окончанием расследования, такого запутанного дела. Грибов поздравил его, и сказал, что ему повезло, но необходимо найти тело, опознать, и не помешает опросить свидетелей. Через телевидение объявить розыск грибников, которые, возможно подтвердят некоторые эпизоды данного дела. Следователь Корзинкин своевременно запасся фотографиями фигурантов, и отправился на вокзал. Показывая фото в каждом кассовом окне, нашёл ту обиженную кассиршу, что спорила с пассажиркой. Сначала она думала, что эта дамочка написала на неё жалобу, но когда узнала подробности, успокоилась, и дала исчерпывающие показания и по дамочке и мужчине. Остались грибники.

По ТВ просили откликнуться тех грибников, которые могли находиться в районе станции Есино 2-3 августа, и возможно заметили что-либо необычное. Ролик был не больше десяти секунд, и надежды на положительный результат особенно не было. Корзинкин вспомнил про подругу Катерины по университету Марину. С ней никто не связывался, ни мать, ни следственные органы, и тогда он решил посетить её дома.

Нашёл следователь Марину легко. Она была дома одна, и очень удивилась появлению представителя органов. Лейтенант уже от двери начал опрос, введя её в курс дела. «Когда вы видели Катерину в последний раз, или говорили по телефону, что хотели предпринять 2-3 августа вместе с ней?» — выпалил он, глядя пристально в её глаза. Марина села за стол, задумалась, и поведала, что она в творческом отпуске с 2 августа, а уехала из Москвы вечером первого на дачу с Белорусского вокзала, по телефону не говорила, и приехала два дня назад. Других сведений у неё не было. Она говорила ровным голосом, глаза не отводила, не суетилась, можно подумать, что не врала. Не смотря на это, у следователя зашевелился червь сомнения. И уже в дверях спросил: «А где ваш адвокат?»

— В командировке — отрезала она, закрывая дверь.

Продлжение следует...