Глава пятая

Дома меня ждала Саша и её отец. В красках рассказал о встречи, немного привирая, но как можно правдоподобней. Обедали, гуляли. В общем, жизнь вошла в свою размеренную калию.

Прошло десять лет самые тяжёлые для нашей семьи. Умер тесть. Тихо, спокойно. Заснул и не проснулся. Хоронили с воинскими почестями. На поминках вспоминали случай с подарками для Саши. Она очень переживала потерю отца. «Идёт беда, отворяй ворота». Так оно и есть. Не прошло и полгода умирает Саша. Скоротечный рак отнял мою жену. Осиротел наш дом, редко навещали меня сослуживцы. Друзьями я не обзавёлся. Было тошно. Часто вспоминал жену, тестя, перезванивался с детьми, у них, слава Богу, всё в порядке. Московскую Сашу помнил, но, ни разу я не звонил, и даже бывая в Москве, к ней не заходил, однако приходили мысли, посидеть на берегу той речки, и совесть не вылезала, но всё равно ноги не шли к ней. Наверное, берег зарос высокой осокой, заболотился, с роем комаров.

О себе Саша напомнила сама. Позвонила поздно вечером в воскресение. После ничего не значащих фраз, сказала, что коньяк стоит в книжном шкафу пылится, и ждёт «когда-нибудь». Дело в том, что у неё тяжёлая болезнь и конец скорый, о чём тебе обязательно сообщат, что навещать её не надо, болезнь изуродовала её и встретить меня не сможет. Не дожидаясь моих расспросов, повесила трубку. Я сразу перезвонил, короткие гудки говорили о её нежелании с кем-либо общаться.

Месяц ожидания для меня казался годом. Кабаниха позвонила рано утром, сообщив о кончине Саши и времени похорон. Я отпросился в отпуск на неделю и уехал в Москву. Купил охапку белых роз. Продавщица спросила, что, мол, на свадьбу: «Да, да на похороны!» — машинально ответил я, не пересчитав количество бутонов чёт-нечёт, дурной обычай. Ну, что взять с недоноска.

Кремация прошла без речей, я поцеловал в последний раз в лоб через церковную бумажку, твёрдый ком подкатил к горлу, плакать я так и не научился. На поминках было человек десять, включая двух мужчин, помогавших выносу тела. Я без спроса достал запылённую бутылку, протёр её, налил полстакана и накрыл его кусочком чёрного хлеба. Кабаниха следила за мной и ждала от меня хвалебный тост. Ну, жди, жди. На похороны не пришли ни первый, ни второй муж, видимо из-за Кабанихи. Были взрослые дети Саши, очень симпатичные люди. Могли быть моими. Я ушёл первым, прихватив, траурную фотографию, никто не возражал. Так печально закончилось последнее «когда-нибудь». Домой пошёл пешком, зашёл в общежитие, где мы занимались, посмотрел на скамейку в парке, где мы сидели, все памятные места посетить невозможно, и я прокрутил их в голове. Оставаться в Москве я не мог, слишком одинок в этом городе и уехал в часть.

Утром, не заходя на работу, отправился к командиру и подал рапорт об отставки. Мой бывший начальник понял моё состояние, и, молча, наложил резолюцию. Затем сказал несколько тёплых в мой адрес слов, пожелал здоровья и успехов на гражданке. Рапорт переслал в управление. Бюрократическая машина завертелась и через месяц мне вручили уведомление, чтобы я явился в управление получить документы и в придачу пенсионную книжку.

За это время распродал по дешёвке, что можно было продать, кое-что подарил, а то и выкинул. Снял все сбережения Сашины, тестя и свои, часть переслал детям, не помешают. Крупная сумма досталась и мне. Устроил небольшой банкет, помогали жены приглашённых офицеров. Собрал все фотографии и лыжи, из вещей только свои, остальное раздал. За двое суток квартира была пуста, готовая к заселению очередников. В день отъезда выпил полстакана водки, и на станцию, не прощаясь.

Москва встретила меня хмуро, несколько дней идут дожди. В квартире сделал перестановку, купил цветной телевизор, кухонную технику, заказал багетные рамки для фото обеих Саш. Проводил время в основном на улице, думал, куда устроиться на работу, сидеть без дела не в моём характере. Пришла идея попробовать применить свои знания в хладокомбинате, куда у меня было распределение, кстати, сохранилось направление.

Отдел кадров нашёл быстро. Начальник отдела внимательно просмотрела бумажку, подозрительно пожала плечами и позвонила директору. Пока шло соединение, она с улыбкой сказала, что долго я искал комбинат. Директор вызвал меня к себе. В двух словах рассказал свою историю. Он говорил громко, отрывисто, как мне показалось, он был из военных. Назначил замом начальника холодильного цеха. Оклад меньше, чем у полковника, но мне хватит. Так началась новая жизнь. Только меня постоянно мучила мысль, почему хорошие люди умирают рано, а какая-то Кабаниха дожила до восьмидесяти лет, изводя свою семью. Ответа я не нашёл. Ну, что взять с недоноска. Ну, надо же таким уродиться…